Просыпаешься – а в груди горячо и густо.
Всё как прежде – но вот внутри раскалённый воск.
И из каждой розетки снова бежит искусство –
В том числе и из тех, где раньше включался мозг.
Всё как прежде – но вот внутри раскалённый воск.
И из каждой розетки снова бежит искусство –
В том числе и из тех, где раньше включался мозг.
Мне страшно. Этот страх нахлынул тихо, как приходит ночь или идёт первый снег...медленно и необратимо. Я боюсь потерять тебя и теперь думаю об этом каждый раз, когда мы расстаёмся. Боюсь, что на этот раз для меня это что-то важное и неповторимое, и всё, что я испытываю непохоже на то, что раньше. Потому что ты залезаешь под кожу, проникая в каждый нерв, воспоминания копятся и всё твои фразы шли бы субтитрами, когда я о тебе думаю, если бы это был фильм. Я разучилась притворяться и не умею скрывать тоску, когда ты не рядом, притворно улыбаться, читать или смотреть Хауса. Вставила бы счётчик в голову, чтобы считать, сколько раз в день я думаю о тебе, догадываясь, что никак уж не меньше тысячи. Ещё остались какие-то сдерживающие факторы, прежде чем я отключила бы мозг и начала дурить, но их слишком мало, канаты всё рвутся...Слышать твой голос в трубке, искать глазами в толпе и вздрагивать от какой-нибудь похожей детали. Отчего будто отключены вкусовые рецепторы, и все пресно, словно белесая похлебка из “Матрицы”? Где разъединился контактик, который ко всему этому по-настоящему подключал?
А Будда учил: не привязывайся.
А Будда учил: не привязывайся.